В 1997 г. в комментариях к труду протопресвитера Иоанна (Мейендорфа) о свт. Григории Паламе В. М. Лурье предложил передатировать толкование V–VI в. (484–553 гг.) . Статья, в которой представлена более подробная аргументация, была издана лишь недавно . Согласно В. М. Лурье, ключевым для датировки и объяснения возникновения текста Иисусовой молитвы служит упоминание о Петре Валяльщике. По мнению ученого, это имя было в «прототипе» комментария, а сам текст молитвы (как и гимн «Единородный Сыне») появился в качестве православного ответ на монофизитское христологическое Трисвятое («Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, распныйся за ны, помилуй нас»), введенное в употребление антиохийским патриархом Петром Валяльщиком в 484 г. Лурье сближает также с Трисвятым слова Иисусовой молитвы «Боже наш» (а не «Сыне Божий») и «помилуй нас» (а не «помилуй мя»).
Однако при более подробном анализе выясняется, что гипотеза В. М. Лурье о происхождении комментария в V–VI в. держится на довольно зыбких основаниях, каковых можно выделить два: признание, вслед за Р. Синкевичем, приоритета CJP 1 и отождествление имени Πέτρον τὸν δειλόν (ABD: δεινόν CE) с Петром Кнафевсом (Валяльщиком).
Начнем с первого тезиса. Как мы видели, аргументация Р. Синкевича является чисто гипотетической. Можно с неменьшим успехом предложить и обратное объяснение. Автору комментария было важно проследить именно логику четырех ересей: одна природа Богочеловека, божественная или человеческая, или две природы, раздельные или слитые. Имена же (равно как и дополнительные «детали» ересей) были добавлены позднее, притом из хронологически более поздних ересей прибавлялись именно те, которые были важны для данного исторического периода. Так, для VI в. — сер. VII в. более актуальной фигурой был Петр Гнафей, для второй половины VII в. — монофелиты или моноэнергиты, для более позднего периода (текст «Добротолюбия») — «армяне и монофизиты». Позднейшее дополнение имен лучше объясняет большую распространенность именно кратких версий (текстологический анализ показывает, что свт. Марк Эфесский опирался на вариант CJP 2) и легкость интерполяций либо непосредствено в текст, либо в виде прилагаемой графической схемы, где имена лишь косвенно связаны с основным изложением.
Идентификация Πέτρον τὸν δειλόν/δεινόν с Петром Кнафевсом (Валяльщиком) была предложена Р. Синкевичем в следующих выражениях: «Peter the Terrible (presumably, Peter the Fuller)» . Никакой конкретной аргументации ни Р. Синкевичем, ни В. М. Лурье предложено не было. Можно лишь догадываться, что Р. Синкевич опирался в таком отождествлении на параллели с толкованием свт. Марка Эфесского, где имя Петра Валяльщика, однако, фигурирует лишь в схеме и без каких бы то ни было эпитетов . Между тем в известных нам текстах Петр Валяльщик не называется Петром Трусливым (ужасным, искусным и т. п.) , так что подобная идентификация нуждается в серьезных доказательствах. Кроме того, еще целый ряд соображений мешает отождествлению Петра Трусливого с Петром Валяльщиком. Во-первых, в CJP 1 при добавлении имен Евтихия и Диоскора присоединена также фраза о «прилагающих страдания Божеству», которая вполне может относиться к Петру Валяльщику и последующим теопасхитским спорам. В таком случае непонятно, зачем через один абзац при переходе к новой ереси автору толкования надо снова возвращаться к уже пройденному этапу. Во-вторых, последний перечень имен в CJP 1 строго соответствует спискам еретиков, принятых на Римском 680 г. и Вселенском Шестом 681 г. Соборах (с опущением Кира Александрийского, Павла и некоторых других еретиков, но с сохранением последовательности перечисления) . Группа еретиков составляет одно несомненное целое (ср. заключение «и всех с ними») и связывается с конкретной ересью монофелитов и моноэнергитов. Эпитет же «Трусливый» мог быть добавлен автором дополнения на основании каких-то личных сведений или отношений к этому персонажу (данный вопрос нуждается в дальнейшем исследовании). Во всяком случае, при прочих равных условиях Петр Константинопольский (VII в.) выглядит в данном контексте много предпочтительнее и логичнее Петра Валяльщика (V–VI вв.).
Таким образом, мы не имеем серьезных оснований для передатировки текста толкования. Вариант CJP 1 несомненно датируется концом VII — началом VIII в. Краткий вариант (без имен и деталей ересей) можно считать составленным в VII в. и даже в VI в. — до появления интерполированной версии с именем Петра Валяльщика (отраженной в схеме в позднейшем толковании Марка Эфесского) и в зависимости от того, сколь долго имя Петра могло оставаться «знаковым» или актуальным. Датировка толкования после VIII в., в принципе возможная (до 1105 г. — времени рукописи Oxon. Bodl. Baroc. gr. 15 варианта CJP 2) , представляется все же маловероятной. Тем самым мы остаемся, по-видимому, в рамках VI–VIII вв., и оснований для более точной датировки не имеем, пока не будут доказаны тождество Петра Трусливого с Петром Валяльщиком и невозможность приложения данного эпитета к константинопольскому патриарху Петру (дальнейшее изучение истории самой формулы Иисусовой молитивы с привлечением более широкого круга агиографических и литературных памятников также могло бы пролить свет на время появления толкования .
