Итак, догматы могут быть явлены святыми в любое время. Эта позиция раскрыта в неизданном сочинении свт. Марка Эфесского (Булович, с. 67–68, сноска, это место отсутствует в "Главах", изданных Гассом):
"Не нужно удивляться, если святыми различение божественной сущности и энергии изложено не столь ясно и развернуто. Ведь если нынче, после толикого утверждения истины и вселенского признания единоначалия, движимые внешней образованностью (а скорее, глупостью) причинили Церкви столько хлопот, вздорно обвиняя ее в многобожии, то как тогда поступили бы кичащиеся и кипящие суетной мудростью и стремившиеся получить предлог [выступить] против наших учителей? Посему богословы кажутся настаивающими скорее на божественной простоте, нежели различении. Да и не было разумно еще не принявших в чистоте различение ипостасей обременять вдобавок различением энергий. Ведь домостроительно каждый из божественных догматов тщательно исследовался в подобающие сроки, когда неизреченная премудрость вовремя пользовалась бешенством и надмением еретиков." (Латинский и французский переводы М. Жюжи см. по адресу http://www.danuvius.orthodoxy.ru/Put'_rec.htm).
Итак, Отцы отличию сущности от энергии (в самом Боге) не учили, а свт. Григорий Палама хочет представить свою новацию именно как традицию, идущую от каппадокийцев и 6 Собора. Конфликт новаторства и традиции. Честнее было бы признать новаторство, но это не в духе византийцев, для которых обвинение в кайнотомиа было хуже всего. Ср. аллергию у нынешних ревнителей "предания" к "догматическому развитию", хотя эти самые "новые догматы" понимаются не как "технический прогресс" и продукты чисто человеческого творчества, а как выражение того, что извечно существует в Боге.
Нынешнему православному богословию незачем цепляться за формальное понимание Предания и заниматься начетничеством (одна беда современных "правых" богосл. институтов), а надо подходить более творчески, будучи при этом верным сути святоотеческого подхода (для чего следует сначала изучить отеческие творения, а не бросаться в богословие без году неделя и без всего комплекса необходимых "школьных" знаний, которым обладали Отцы — беда других "левых" ВУЗов). Оставить принципиальный подход Паламы, не боявшегося богословствовать, но отказаться от неправомочной герменевтики и не стараться всеми силами доказать, что у Отцов было то, чего, на самом деле, не было или было в "зачаточном" виде. И не выдавать свое собственное богословие за богословие отеческое — это самое главное. И следовать, сколь возможно, аскетико-литургическому Преданию, не только истончая ум интеллектуально, но и очищая его от страстей.
В современной Церкви больше "гносеомахов", тогда как "гностиков" ("интеллектуалов") почти нет (а считающие себя таковыми, по сути, невежды). Ибо легче всего быть гносеомахом — закамуфлированное благочестивыми одеждами оправдание собственного невежества и лености.
